- Ты представляешь, она опять пыталась меня женить! – звонко восклицает Ришка, картинно всплескивая руками и закуривая.
- Я тебя просила не курить, - машинально повторяя, в который раз любуясь тонкими пальцами, привычно сжимающими прозрачную синюю зажигалку.
- Да ладно тебе, Лась, - с улыбкой и так же привычно отмахивается она, стряхивая пепел прямо на ковер.
- Тебе не жить сегодня, - смеюсь я, пытаясь показать на своем лице хоть толику серьезности. Мимические мышцы ни в какую не поддаются, поэтому мне остается только довольствоваться хитрой ухмылкой маринкиных глаз. – Так о чем вы говорили-то с ней?
- Да я и говорю – она опять хотела меня женить. Ну, замуж выдать, то есть, - она затягивается, глядя куда-то сквозь запотевшее окно. На улице сейчас идет дождь, время позднее, да и похолодало с чего-то вдруг, а у нас на кухне, конечно же, тепло. У нас. Нет, правильнее говорить у меня. Это все-таки моя кухня, а марина просто приехала в гости, да. Так уже лучше. Я вздыхаю.
- Знаешь, - как-то очень тихо вдруг говорит Марина, забывая про свою сигарету, - а если она все-таки добьется своего?
Она напугана таким видением исхода этого бесконечного спора с матерью, но я лишь пожимаю плечами.
- Сколько лет она уже пытается тебя «женить»?
Она переводит пустой задумчивый взгляд на меня, и темно-синие глаза тут же становятся теплыми, а отчуждения словно бы и не было.
- С семнадцати лет.
- Вот именно, она тебя уже восемь лет все женит и женит, и женит… - начинаю, задумавшись, но она вдруг фыркает и тушит сигарету вовсе, садится ко мне на колени и обнимает за шею.
Молчит. И я молчу. А что тут сказать? Руки как-то сами собой ложатся на тонкую и знакомую пальцам до боли талию. Лишь только когда её губы оказываются в опасной близости с моими, в голове что-то щелкает, и я поворачиваю голову, чтобы уж совсем обезопасить себя от такого нахального вмешательства в личное пространство.
- Не буду я пепельницу облизывать, - поджимаю губы, а белобрысое чудовище от слова «чудо» отпускает мои плечи и поднимается, фыркая и улыбаясь. Да, эту шутку мы обе знаем. У нас вообще очень много общих воспоминаний, и это порой пугает. Меня, в основном.
- Марин, не обижайся, но если тебе так уж хочется курить в этой кухне – ради бога, но не заставляй и меня, я ведь едва бросила, если ты вдруг забыла.

Специально смотрю на её реакцию, пытаясь уловить те самые важные три: шок, понимание и вину. Получив свой заказ, я с удовольствием смакую каждое увиденное чувство, после чего качаю головой, прогоняя наваждение. Мне нужно забыть, что она вообще когда-то была обычным человеком, жизненно необходимо.